Ознакомительная версия.
Как уже отмечалось выше, политическая активность без привязки к понятному результату в виде выборов – это путь в бесконечный тупик маргинальности. К сожалению, именно этот процесс и происходил много лет, и только сейчас появились возможности для развития и этой важной части российской политики.
Ситуация с волонтерами в либеральном движении – самая поучительная и дурацкая.
Начиналось все хорошо, на волне перестройки и обновления, когда именно вокруг либеральной идеологии (которая тогда, кстати, не чуралась умеренного национализма, который неизбежно рождался из антисоветизма) формировалась вся антикоммунистическая оппозиция.
Однако, оказавшись у власти, Ельцин и его окружение довольно быстро отказались от какой-либо идеологии (в 90-е тезис о том, что никакой идеологии не нужно, был частью государственной идеологии) и перестали взаимодействовать с гражданским обществом, на словах постоянно рассуждая о его развитии и становлении. По сути, все те, кто выходил на улицы в конце 80-х – начале 90-х, оказались предоставлены сами себе после бурных событий 1991 года.
Власть опомнилась только накануне выборов 1993 года и срочно создала проект «Выбор России», но было поздно: опираться было не на что и не на кого, общественные структуры распались, а пользоваться административным ресурсом Гайдар и компания или стеснялись, или не умели.
Дальше все было еще печальнее: власть в лице Ельцина и Черномырдина открыто исповедовала псевдоидеологию «мы государственники и хозяйственники». При этом, с одной стороны, все равно опираясь на поддержку либерально настроенных и антикоммунистических кругов (например, в 1996 году большинство идейных националистов, конечно же, голосовало за Ельцина – просто потому что советская ностальгия Зюганова все еще казалась дикостью), с другой стороны, методично сливая и дискредитируя СПС и «Яблоко», которые в той или иной степени могли считаться выразителями этой идеологии.
В любом случае либеральные политики начала 90-х не прошли испытания деньгами и властью: работать с общественниками и заниматься уличной политикой они быстро разучились, а ставка на административный и финансовый ресурсы оказалась битой – стоило власти выдернуть из-под СПС и «Яблока» ею же выделенные ресурсы, как обе партии вылетели из думы и политики. Этот печальный опыт всегда надо иметь в виду.
Тем не менее, волонтерство вернулось в российскую политику неожиданно для всех, и особенно для власти.
Власть настолько не готова к пониманию того, что люди готовы ходить на митинги и заниматься различной политической и гражданской активностью бесплатно и даже вкладывая в это свои деньги, что ей проще тешить себя сказками о деньгах госдепа и т. д.
Почему это произошло?
За послесоветские годы Россия стала другой – и в экономическом, и в технологическом, и в идейном смыслах. Как бы мы сами себя ни ругали и ни говорили о том, что ничего не изменилось, – изменилось практически все.
Во-первых, в стране появились целые поколения людей, лишенных советского политического опыта и ориентированных на совершенно иные стратегии поведения.
Если человек не был членом КПСС или ВЛКСМ, не ходил на партсобрания и не участвовал во всех этих советских ритуалах, то он уже смотрит на мир совершенно иначе, чем Путин, Собянин или даже Чубайс. Просто потому что политика для него – совсем не политинформация и заседание бюро чего-то там. Каких бы взглядов ни придерживались люди моложе 30 – пусть даже сталинистских, – они все равно плоть от плоти наши современники. Хотя бы потому, что главная площадка их борьбы и активности – Интернет, который сам по себе является отрицанием сталинизма и как теории, и как практики.
Во-вторых, капитализм, при всех проблемах и недостатках его российской версии, создает возможности для более-менее автономного от государства существования. По сути, напрямую от государства зависят только госслужащие и силовики, а все остальные вольны выбирать свою личную дистанцию по отношению к власти. Даже пенсионеры являются свободными людьми – нет механизмов перестать платить человеку пенсию только потому, что он не голосует так, как того хотела бы власть. Что уж говорить про мелких предпринимателей и представителей новой экономики, всех этих фрилансеров и стартаперов?
Стоит отметить и свободу перемещения, немыслимую для советского человека. Выросли поколения людей, для которых возможность поездки в любую точку планеты связана только с наличием средств и времени. Это уже само по себе другое восприятие мира и другой опыт: все больше людей, которые или сами видели другие страны, или лично знают людей, которые видели.
В-третьих, технологические возможности, которые несопоставимы ни с чем, что было доступно людям раньше. В конце 80-х годов даже стационарный телефон и печатная машинка не были общедоступными, а такие вещи, как копировальный аппарат или компьютер, казались артефактами из далекого будущего. Интернет позволил людям проявлять себя всеми способами и находить себе подобных без особых проблем. Даже сторонники самых странных идеологий и форм досуга могут найти себе единомышленников и регулярно с ними общаться.
Короче говоря, возможности самоорганизации общества вышли на тот уровень, когда государство не может ни сильно помешать, ни до конца проконтролировать. Важно также отметить, что любая активность легко может стать политической, именно поэтому власть так озабочена борьбой с любыми формами гражданской активности. С чего бы ни начинали люди свою активность – с точечной застройки, с парков и скверов, с лавочек и велодорожек – рано или поздно они приходят к необходимости так или иначе участвовать в политических процессах. Как указывалось выше, само по себе наличие любого волонтерства значительно упрощает работу политиков в этой сфере: придать существующей активности новое направление проще, чем начинать все с нуля.
Алексей Навальный оказался первым политиком в России, который уловил все упомянутые выше тенденции и смог использовать их все. За несколько лет упорной работы он сформировал значительный слой своих сторонников. Это стоило ему колоссальных личных усилий, но, с другой стороны, он обошелся без больших денег и необходимости использовать позаимствованный у власти ресурс. Власть до последнего времени не замечала всей этой активности, продолжая оставаться в уверенности, что все под контролем.
Как было сказано выше, у власти все еще находятся люди с советским политическим опытом, для которых политика – это прежде всего совещания, голосования, ресурсы, кипы бумажек и работа на освобожденной основе. Поэтому любые попытки создать действующую оппозиционную структуру по старым правилам – с аппаратом и огромными затратами – успешно купировались отключением финансирования и организационной мощью государства.
Но вот на волонтерах власть споткнулась.
Для любого советского человека волонтерство – это всегда фикция, которой прикрывается тщательно проведенная организационная работа. Условно говоря, для Путина добровольцы – это советские специалисты, которые «добровольно» поехали помогать строить социализм во Вьетнам и на Кубу. Может, они и добровольно туда поехали, но вообще-то все это добровольчество было регламентировано и централизовано, управлялось и направлялось государством, и вообще все работали за зарплату и выполняли приказы начальства. Поэтому Путин никогда не поверит, что какие-то люди просто так решили взять отпуск и бесплатно поработать в штабе Навального, – потому что у него в голове не укладывается, что такое возможно. Ему проще поверить, что все это какие-то шпионы ЦРУ и Моссада, которые прошли обучение в спецшколах и сейчас, профессионально обманывая спецслужбы России, готовят «оранжевую революцию» за присылаемые из-за рубежа миллиарды с помощью пока не выявленных схем.
Притом что нормальному современному молодому человеку вполне легко допустить, что кто-то мог взять отпуск и пойти листовки раздавать – почему нет? Кто-то бросает работу и уезжает в Гоа, кто-то бросает работу и едет искать просветления в Тибет, кто-то вот листовки раздает – всякие люди бывают, и вообще жить надо весело и интересно.
В этом глобальная разница мировоззрений в России: большая часть общества и вся власть живет советскими еще представлениями о жизни вообще и о политике в частности. Но при этом значительная часть общества уже живет в глобальном мире 21 века, где совсем другие правила и законы.
В этом смысле ситуация с волонтерами очень примечательна и важна для понимания будущего. Роль волонтеров и гражданских активистов в политике будет возрастать, и это заставит всю систему меняться, даже вопреки желанию самой системы.
Ознакомительная версия.
